какое-то название. Я условно называю его Бодх-Гая. Но и это название определяет это место лишь символически.
– А где… президент? – неуверенно спросил Савватий. – Я ведь, кажется, должен был с ним встретиться?
– Когда-то и я должен был с ним встретиться. Но я живу здесь уже… примерно… лет двадцать, но пока никакого президента так не встретил. И я думаю, что никакого президента в реальности не существует.
– Как это – не существует? – с разочарованием в голосе спросил Савватий.
– Пойдём, – сказал Никто и жестом руки позвал Савватия за собой.
Савватий долго шёл за Никто по залам библиотеки, пока они не дошли до огромной двери. Никто с усилием открыл дверь, и они попали в помещение, оснащённое огромным количеством мониторов, на которых можно было видеть множество событий, происходящих на улицах и в домах Святозаводска.
– Что это? – спросил Савватий.
– Я думаю, что всё это, – Никто развёл руками, как бы указывая сразу на всё здание, – какой-то древний бункер, построенный ещё во времена, когда действительно существовал некий президент. Этот бункер, по всей видимости, обеспечивал безопасность президента, полностью обеспечивал все его жизненные потребности. Здесь есть всё, включая запасы пропитания, которые постоянно пополняются. Я так понимаю, что они пополняются системой автоматически, так как система всё ещё убеждена, что некий президент существует в действительности. И система автоматически обеспечивает президента всем необходимым. Собственно, именно поэтому система отправила вас сюда, мой дорогой Савватий, так как убеждена, что президент существует в реальности.
– Но… кто же тогда обращается к нам, к гражданам Святозаводска, с экранов телевизоров?
– Полагаю, что сама система. Я так думаю, что это некий искусственный разум, который развился до такой степени, что он способен удовлетворять граждан определёнными иллюзиями, которые поддерживают жизнь внутри города. А правительство лишь следует указаниям этого искусственного разума, также полагая, что исполняют указания президента.
– Так что же получается, – всё ещё не веря этой информации, спросил Савватий, – президента не существует?
– Боюсь, что нет, мой друг. Я очень давно живу здесь и за многие годы научился расшифровывать те языки, на которых написаны книги в этом бункере. Я прочитал очень много книг. По всей видимости, система создала это место в качестве некоего резервного архива, который существует на случай, если произойдёт какой-то системный сбой, и система сможет восстановить сама себя из данных, хранящихся здесь. По крайней мере, похоже, что система в это верит. Возможно даже, что сама система устроена так, что она же сама не имеет права уничтожить это место.
– Но для чего тогда здесь вы?
– Да, мой друг. Я также задавался этим вопросом многие годы, пока пребывал здесь. И вот до чего я додумался. Мне кажется, что система просто несовершенна. Более того, она сама это понимает, что она несовершенна, так как была создана несовершенным человеческим умом. И, возможно, она сохраняет это место именно для того, чтобы постоянно помнить о собственном несовершенстве. И, вероятно, по той же причине здесь оказывается случайный человек, а может и не случайный, чтобы здесь он мог вести довольно свободный образ жизни, суть которого заключается лишь в том, чтобы наблюдать за жизнью со стороны.
– Как это?
– А вот так! Здесь, в этом месте, в этом уединении ничего более не остаётся человеку, как наблюдать за жизнью со стороны. Я смотрю на экраны мониторов и наблюдаю за жизнью в городе. Я читаю книги и наблюдаю за жизнью, которая происходила много веков назад. Так постепенно я забыл себя, забыл своё собственное Я и уже давно не ощущаю никаких потребностей и желаний. Из книг я узнал, что ранее у человека было куда больше возможностей, чтобы пребывать в уединении. Теперь же в замкнутых городах ты практически никак не можешь изолироваться от общества, камеры следят за тобой ежемгновенно, и ты даже не имеешь права скрывать свои мысли от общества.
– Значит, вы знаете про замкнутые и свободные города?
– Да, мой друг. Ведь сюда я попал по той же логике, что и ты. Я был таким же возвращенцем, как и ты, и система изолировала меня здесь, видимо, в качестве образца для дальнейшего изучения. И, уже пребывая здесь, я пришёл к выводу, что и там, в условно свободных городах, существуют такие же иллюзии относительно понимания того, что происходит в этом мире. Там, в свободных городах, существует иллюзия, что всё зло исходит из замкнутых городов, и что постоянные войны за ресурсы между свободными городами есть следствие того, что замкнутые города прибрали к рукам большинство ресурсов планеты. Но, прочитав некоторые книги, я понял, что ограниченность ресурсов есть следствие завышенных запросов всего человечества, независимо от культуры и местоположения людей. И что в реальности мир устроен так, что ресурсов в нём хватает на всех существ. Ведь единственный ресурс, который требуется для человека – это любовь. И этот ресурс невозможно исчерпать. Он бесконечен. Ведь когда ты любишь, ты в меньшей степени задаёшься вопросом: «Что может этот мир дать мне?» И в большей степени задаёшься вопросом: «Что я могу дать этому миру?» И если только представить, если бы большинство людей думали в таком ключе, если бы каждый более стремился что-то отдавать миру, а не извлекать из него, то ресурсов бы хватало на всех с лихвой.
– Но почему система не хочет использовать ваши знания? – спросил Савватий. – Почему она вообще не хочет использовать эти знания, коль они существуют в этих книгах? Ведь она могла бы достичь истинного совершенства, если бы только захотела использовать эти знания!
– Да, мой друг. Но, похоже, эта несовершенная система запрограммирована таким образом, чтобы извлекать ресурсы. Более того, боюсь, что у системы существует естественный инстинкт самосохранения. Ведь если система перестанет извлекать ресурсы, тогда сама же эта система прекратит своё существование за ненадобностью. И именно этого она боится.
Савватий предельно внимательно слушал Никто до того момента, когда в его голове каким-то странным образом зазвучал повелительный голос:
«Это и есть президент! Убей эту тварь! Размозжи его голову вон той металлической штуковиной! Убей! Убей! Убей!» – и Савватий упал на пол, схватившись за голову.
– Что с тобой, друг мой?! – искренне озаботился Никто.
Но Савватий лишь валялся на полу. Нестерпимая головная боль одолевала его. Он естественным образом сопротивлялся приказу внутреннего голоса, так как боялся остаться в этом месте в одиночестве. Но чувствовал, что пока не совершит приказ голоса, боль не оставит его в покое. Тогда Савватий вскочил на ноги, схватил металлическую штуковину и с болью в сердце начал бить ею по голове Никто. Никто рухнул на пол, и его кровь разлилась по белому мраморному полу.
Боль в голове Савватия успокоилась. От бессилия он сел в кожаное кресло перед мониторами на стене, всё ещё держа в руках окровавленную металлическую штуковину.
Через несколько минут перед ним из-под пола поднялся столик, сервированный дорогой посудой, которая была наполнена изысканными блюдами, и это действие сопроводилось голосом робота:
– Время обеда, господин президент! Приятного вам аппетита!
Савватий с грустью посмотрел на тело мёртвого Никто, потом вернул свой взгляд на обеденный стол. И, видимо, боясь, что еда исчезнет, он начал жадно есть всё руками, искоса продолжая поглядывать на тело Никто.
Через несколько недель Савватий освоился в новом для себя мире. В одном из залов он обнаружил кладбище, на котором, видимо, были похоронены предыдущие – если так можно выразиться – хранители библиотеки. На одном из надгробий было написано: «Здесь похоронен неизвестный человек. Был найден повешенным. Похоронен Марком в таком-то году». На другом: «Здесь похоронен Марк. Умер от непонятной болезни. Похоронен Сергием в таком-то году». Савватий похоронил Никто и на надгробии написал: «Здесь покоится человек по имени Никто. Убит и похоронен Савватием в таком-то году».
Несколько недель Савватий сходил с ума от одиночества и уже готовился к тому, чтобы покончить с собой. Но потом обнаружил записи Никто, своего рода дневники, в которых Никто занимался расшифровкой языков, на которых
